Гуманитарная война - это всерьез и надолго

С развитием демократических основ в Российской Федерации в конце прошлого века правящая элита в соответствии с рекомендациями различного рода специалистов западных стран приняла для себя определенные принципы, связанные с построением открытого информационного общества. Эти принципы заложены прежде всего в Конституции Российской Федерации и направлены на обеспечение прав и свобод человека и гражданина. Свобода беспрепятственно собирать, передавать и опубликовывать сведения – это один из ключевых аспектов обеспечения конституционных прав гражданина.

Исторически введение таких принципов основано на целом ряде международных правовых актов. В Российской Федерации право человека на информацию закреплено документом «Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации» и Государственной программой РФ «Информационное общество (2011–2020 годы)».

Ключевой идеей вышеуказанных правовых актов является идея создания открытого общества для обеспечения информационной прозрачности государственной власти, которая должна способствовать повышению эффективности взаимодействия государства и гражданского общества. В настоящее время сторонники информационного общества считают, что чем больше граждане осведомлены о деятельности государственных органов власти, тем больше такая осведомленность способствует развитию конституционных прав граждан и демократии.

Однако за последние десятилетия увлеченность ряда политиков интернетом привела к дисбалансу некоторых декларируемых конституционных ценностей. Например, свобода беспрепятственно собирать, передавать и опубликовывать сведения входит в противоречие с реализацией принципа презумпции невиновности, когда СМИ и социальные сети подменяют собой и следствие, и суд, формируя в обществе негативное отношение к «несправедливой власти».

Пример неразумного использования информационных технологий –  видео-наблюдение в школах во время сдачи ЕГЭ. Даже полиции разрешается проводить видео- и фотофиксацию только при документировании обстоятельств совершения преступлений и административных правонарушений.

Противоборство на информационном поле велось задолго до изобретения Иоганна Гутенберга и интернета. А сам термин «информационная война» впервые был использован в отчете Томаса Рона «Системы оружия и информационная война», подготовленном в 1976 году для компании Boeing. Хотя началом информационной войны против СССР можно считать появление 8 августа 1948 года директивы Совета национальной безопасности США 20/1 «Цели США в отношении России». Данная директива в качестве основной задачи ставила внедрение в общественное сознание таких ложных представлений об окружающем мире, которые позволили бы в дальнейшем манипулировать как населением страны, так и ее правящей элитой.

Раньше дезинформация использовалась в войнах для введения в заблуждение прежде всего военачальников противника при проведении активных действий по уничтожению военной силы. Завершение Второй мировой войны ознаменовалось началом новой войны иными средствами. В процессе ведения холодной войны против СССР такие понятия, как «информационное оружие», «информационные войны», «информационное противоборство», прочно вошли в обиход Министерства обороны США. В 1996 году это ведомство ввело в действие Доктрину борьбы с системами контроля и управления, а в октябре 1998 года – Объединенную доктрину информационных операций, в которой приводятся разъяснения понятий «информационная операция» и «информационная война».

Информационная война – комплексное воздействие (совокупность информационных операций) на систему государственного и военного управления противостоящей стороны, на ее военно-политическое руководство, которое уже в мирное время приводило бы к принятию благоприятных для стороны – инициатора информационного воздействия решений, а в ходе конфликта полностью парализовало бы функционирование инфраструктуры управления противника.

Информационная операция – действия, предпринимаемые с целью затруднить сбор, обработку, передачу и хранение информации информационными системами противника при защите собственной информации и информационных систем.

При подготовке спецопераций в Панаме (1988 год), в Персидском заливе (1991–1992 годы), в Югославии (1999 год) США были апробированы основные элементы информационной войны. Заранее создавались специально подобранные и проинструктированные группы журналистов и фоторепортеров для «правильного» освещения будущих событий.

При этом разрабатывались мероприятия по ограничению доступа в зону боевых действий нежелательных журналистов. Все это способствовало осуществлению хорошо спланированного информационно-психологического давления как на население подвергшихся военному вмешательству стран, так и на мировую общественность.

Аналогичным образом действуют США и в последние годы, осуществляя свою политику на севере Африки и на Ближнем Востоке. Продолжение политики ведения информационно-психологических войн нашло закрепление в Законе США (bill) № 2277 «Акт о предотвращении агрессии со стороны России 2014», который был предназначен предотвратить дальнейшую российскую агрессию по отношению к Украине и другим суверенным государствам в Европе и Евразии.

Показательно высказывание бывшего президента США Ричарда Никсона о том, что гораздо выгоднее вложить доллар в СМИ, в информационное обеспечение операций, чем десять долларов в создание новых видов оружия: вероятность использования оружия в современном мире невелика, а информационная пропаганда работает непрерывно 24 часа в сутки.

Уже не один десяток лет против России идет война качественно нового типа, где оружием является информация. Примерами современных успешных информационных войн являются конфликты на Украине или в прибалтийских странах бывшего СССР. Манипуляция сознанием мирового сообщества происходит в ситуации с Северной Кореей, Венесуэлой, Ираном, Тайванем.

Такие методы, как шантаж, вымогательство, угрозы, стали обычной практикой, при этом диффамация является любимым инструментом СМИ. Можно констатировать, что для стран условного Запада средства массовой информации в XXI веке являются одним из ключевых орудий для достижения целей, а создание с помощью СМИ мощных информационных ресурсов позволяет формировать у индивидуумов, групп и даже всего общества восприятие контента в желательном для его создателей направлении. 

О необходимости решения задач информационной безопасности в нашей стране первыми заговорили ученые, инженеры и специалисты в области электросвязи и создания баз данных. По вопросам защиты информации в системах связи существует достаточно много научно-технической и популярной литературы. Однако хотелось бы обратить внимание на содержательную сущность информации, которая обладает, может быть, даже большей разрушительной силой при целенаправленном и хорошо спланированном использовании. Некоторые специалисты такое воздействие называют информационно-психологической войной.

Российское законодательство основано на парадигме «открытого общества». Однако вызывает большие сомнения фундаментальная научная обоснованность законодательных установок, представлений, терминов и определений в этой области.

Основным противоречием, оказывающим влияние на нормотворчество в России, стало отождествление понятий «информационная безопасность» и «защита информации» прежде всего в сети интернет, хотя интернет – всего лишь одна из составных частей систем электросвязи. Поэтому понятие «информационная безопасность» чаще всего трактуют как «состояние информационной системы, при котором она наименее восприимчива к вмешательству и нанесению ущерба со стороны третьих лиц. Безопасность также подразумевает управление рисками, которые связаны с разглашением информации или влиянием на аппаратные и программные модули защиты».

Эта же идеологема нашла отражение в Доктрине информационной

безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 5 декабря 2016 года № 646: «…информационная безопасность РФ – состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних информационных угроз, при котором обеспечиваются реализация конституционных прав и свобод человека и гражданина, достойные качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальная целостность и устойчивое социально-экономическое развитие РФ, оборона и безопасность государства».

Основной претензией к этому определению является то, что данное понятие трактуется как «состояние», а не как «процесс», который достаточно четко определен ФЗ от 28 декабря 2010 года № 390 «О безопасности».

Статья 3 закона гласит, что деятельность по обеспечению безопасности включает в себя: прогнозирование, выявление, анализ и оценку угроз безопасности; определение основных направлений государственной политики и стратегическое планирование в области обеспечения безопасности; правовое регулирование в области обеспечения безопасности; разработку и применение комплекса оперативных и долговременных мер по выявлению, предупреждению и устранению угроз безопасности, локализации и нейтрализации последствий их проявления; применение специальных экономических мер в целях обеспечения безопасности и т.д.

Безопасность – понятие субъективное, и каждый субъект состояние безопасности определяет по-своему. Это состояние характеризуется психофизиологическими особенностями человека. Обобщение, которое сделано в правовых документах, на разделение личности, общества и государства носит очень условный характер. В соответствии с конституционными принципами личность должна находиться в каком-либо одном состоянии: гражданин, общественный деятель или государственный служащий. В связи с этим возникает справедливый вопрос: а разве человек не может одновременно быть гражданином своей страны, занимающим важный государственный пост, и являться при этом членом какой-либо партии или общественной организации?

Для юриспруденции в действительности имеет значение психофизиологическое и эмоциональное состояние человека: аффекта; восторга; депрессии; спокойствия (или возбуждения); эйфории; шизофрении; клинической смерти и т.д. Другим немаловажным аспектом для рассмотрения вопросов состояния является возраст человека в соответствии с его общепринятым социальным статусом: детство (новорожденный, дошкольник, школьник); юношество (студент, аспирант); зрелость (рабочий, официант, ученый, военнослужащий и т.д.); старость (пенсионер). При этом существенное влияние на оценку безопасности личности оказывают такие мировоззренческие факторы, как воспитание, образование, навыки, знание, опыт.

Заметим, что каждый человек в процессе своей жизни самостоятельно определяет вероятность реализации потенциальных угроз и возможный ущерб от реальных угроз в зависимости от своего психофизиологического состояния, сформированного на данный период времени мировоззрения. Тем не менее можно констатировать, что состояние защищенности – это не «миг между прошлым и будущим». Безопасность – это многомерное понятие, связанное со временем и субъективной точкой зрения человека на процессы, происходящие в нем под воздействием внутренних и внешних факторов. Условно факторы, влияющие на оценку субъектом информационной безопасности, можно представить следующим образом: социальный статус, здоровье, мировоззрение.

Рассмотрение вопросов информационной безопасности общества – проблема еще более сложная. Основным свойством общества является обособленность различных групп людей при выполнении каких-либо совместных действий. Обособленность общества можно характеризовать по одному главному критерию, связанному со временем, – частотой взаимодействий между членами этого общества.

Раньше общества составляли люди, которые непосредственно общались друг с другом на основании каких-либо интересов (охотники, нумизматы, спорт-

смены, писатели, художники и т.д.). В век глобального интернета способ обмена информацией вытесняет общепринятое человеческое общение. В связи с этим происходит трансформация сложившихся представлений об обществе и распад общества в его классическом представлении. Сообщества, формируемые социальными интернет-сетями, становятся нестабильными во времени как по составу (количеству и качеству участников), так и по интересам.

Можно утверждать, что одной из главных угроз информационной безопасности для общества являются собственно интернет и связанные с ним различные сервисы (социальные сети, сайты блогеров, информационные агрегаторы и т.д.), порождающие разобщенность. Их использование в «умелых руках» позволяет оказывать существенное влияние на поведенческую модель не только отдельного субъекта, но и общественных и политических организаций. Вряд ли в настоящее время в какой-либо общественной организации проводятся социологические опросы об оценке информационной безопасности.

С точки зрения взаимодействия государства, общества и личности по вопросам информационной безопасности возникает главный вопрос: должно ли государство ограничивать свободу слова личности и общества? В любом случае как для личности, так и для общества информационная безопасность может быть определена как процесс с оценкой вероятности возникновения угроз и ликвидации последствий их реализации.

В чем заключается сложность? Когда подавляющее число экспертов в области ИТ говорят об информационной безопасности, они сводят данное понятие только к защите информации в сети интернет, как это предполагает ФЗ от 27 июля 2006 года № 149 «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». Сайт, доменное имя, межсетевые экраны, антивирусные программы, идентификация пользователей, электронная подпись, криптографическая защита и т.д. являются основным предметом внимания этих экспертов, в то время как коммуникации первичны для формирования мировоззрения, а телекоммуникации – это только средство.

Коммуникационные технологии охватывают гораздо более широкий спектр жизнедеятельности человека, связанный с информацией. Поэтому представляется целесообразным говорить о гуманитарной безопасности как содержательной сущности информации, о последствиях навязывания неограниченному кругу лиц идеологем, зачастую противоречащих друг другу. При этом они затрагивают практически все виды деятельности: историю, экономику, промышленность, торговлю, оборону, строительство, литературу, живопись, скульптуру и т.д. Декларация свободы слова привела к тому, что каждый человек имеет возможность беспрепятственно собирать, передавать и опубликовывать сведения, невзирая на свое психофизиологическое состояние.

Специалист в области коммуникативных технологий Г. Почепцов отмечает: «Появившиеся с интернетом соцмедиа попытались нарушить идеальную картину одномерного мышления, задаваемого телевидением. Они запустили множество информационных ручейков, что привело к такой же множественности транслируемых истин. В результате каждый мог найти ту точку зрения, которую считал наиболее близкой к своей. И это оказалось главным счастьем соцмедиа – слышать то, что радует ухо».

По сути, эксперт вводит в общественное сознание термин «суррогатные коммуникации», которые, с одной стороны, характеризуются эмоциональным окрасом, а с другой – необязательным учетом широко известных фактов, при этом сопровождаясь подменой понятий. По мнению автора, суррогат в содержании информации уже наносит непоправимый вред обществу и личности, так как современное общество не способно оценить угрозу своему стратегическому развитию, а предупреждения о возможном ущербе со стороны отдельных ученых и специалистов тонет в многоголосии блогеров.

Ярким примером суррогатного информационного продукта является новый проект «Яндекс.Дзен», на сайте которого размещаются информационные материалы без имени и без подписи автора, с заголовками, часто не отражающими содержание статьи, и т.д. Зато «Дзен» является информационной интернет-площадкой для заработка на рекламе. Просто деньги – ничего личного.

Российский политолог В. Коровин подчеркивает: «Значительная часть нашего общества, и в первую очередь элиты, все еще никак не может поверить в то, что виртуальность уже не является элементом неких фантазий философов, ученых-постмодернистов или писателей-фантастов, а давно уже стала той средой, в которой сегодня ведутся реальные войны. В том числе против России». Достаточно одного информационного толчка извне (выверенного и целенаправленного), как внутри той или иной страны общественное мнение начинает бурлить, додумывая чужие идеологемы и выдавая их за свои с учетом собственных переживаний и предпочтений.

В статье «Сегодня первыми стреляют когнитивные "войска" Г. Почепцов делает вывод: «Получается, что речь идет о все большем смещении военных действий в невоенные сферы. К примеру, в сфере мышления мы же не можем запретить человеку думать, а именно там его поджидают ловушки, расставленные противником. Причем это не только интерпретации, стоящие над фактами, это и  сами приемы принятия решений, научные теории, время от времени охватывающие весь земной шар».

Гуманитарная война против России – это факт. События в Москве – незаконные акции протеста 27 июля 2019 года, связанные с поддержкой «независимых» кандидатов, которых не допустили на выборы в Мосгордуму, – показали, что потенциальная угроза переросла в реальную. Это означает, что давление на Россию будет усиливаться и дальше.

В связи с этим возникает множество вопросов, связанных и с обеспечением гуманитарной безопасности. Необходимо ответить на главный вопрос: если информационное оружие существует, то в чьих руках оно должно находиться? Пока очевидно, что использовать информационное оружие могут только профессионалы, ответственные за стратегическое развитие России.

Когда в тех или иных конфликтных ситуациях для наведения конституционного порядка на первый план выходят полицейские и военные, это означает, что гуманитарная война проиграна. Гуманитарная война предполагает получение результата на долгосрочный период, а не здесь и сейчас.

Видимо, западным военным гуманитариям не дает покоя «эффект бабочки» Рэя Брэдбери. За одним исключением. Для перемещения в прошлое незачем создавать реальную машину времени. Можно создать виртуальную историю, которая со временем в массовом сознании превращается в реальную. Именно такая история становится основой для преобразования будущего.

При таком подходе становятся понятными цели продвижения некоторых идеологем, в частности, Сталин и Гитлер – это зло, а во Второй мировой войне это «зло» победили США. Далее декларируется мысль о том, что Россия как преемник СССР – источник зла со всеми вытекающими последствиями. Вспомним спецоперацию под условным названием «Мельдоний», проведенную в подтверждение этого тезиса. Страшный мельдоний употребляют все русские, а значит, нужно оградить все мировое сообщество от этих агрессивных русских. Как следствие – недопуск сборной России к участию в Олимпийских играх – 2016 в Рио-де-Жанейро. В этой же логике становятся понятными причины усиления санкционной войны против России начиная с 2014 года из-за событий на Украине. Введение санкций, по сути, является продолжением гуманитарной агрессии.

В своих притязаниях на будущее США пошли еще дальше: в 2018 году в штате Техас было сформировано «Командование будущего» (Futures Command). На официальном открытии генерал Марк Милли сказал: «Единственное, что дороже предотвращения войны, – это война. Единственное, что стоит дороже, чем война, – это сражаться и проигрывать войну». На цели нового подразделения США предполагают выделять 30–50 млрд долларов в год, на которые помимо создания новых видов вооружений планируют поиск новых идей и формирование новой культуры войны для минимизации рисков, характерных при ведении войны в будущем. Министр обороны США Марк Томас Эспер считает, что «Америка не может позволить себе проиграть».

По примеру США Франция в 2019 году приняла решение о создании секретного подразделения «Красная команда» (Red Team) из писателей-фантастов для разработки сценариев разрушения невоенными методами, а также создания нетрадиционных видов оружия. Среди прочих задач, стоящих перед «Красной командой», – разработка таких сценариев развития событий на мировой арене, которые исключали бы вероятность ошибки при стратегическом развитии Франции в будущем.

Si vis pacem, para bellum – «Хочешь мира – готовься к войне». Вот только сегодня война уже на всех фронтах ведется в гуманитарной сфере – это борьба за умы людей по всему миру.